Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]

Никаких крестов, памятников и даже табличек. Безымянное массовое захоронение.

Разделённые жизнью, разные и противоречивые, они всё равно оказались вместе, примирённые Смертью.

Даже с не родной кровью они всё равно оставались братьями.

Эпилог

Россия. 2017 год. Начало осени. Палаточный лагерь беженцев.

Беженцы вышли на копку картофеля. Его в массовом порядке сажали по весне, на вскопанных вручную участках, нарезанных руководством лагеря в заброшенном поле. Каждый брал земли, сколько хотел. Проросшие саженцы давали всем. Тыловики позаботились об этом.

Потом, когда в городе и в окрестностях шли тяжёлые бои, люди выходили на прополку и окучивание корнеплодов. Все боялись, что мирный труд пропадёт впустую — здесь тоже могл и появиться войска и устроить бойню.

Но Судьба смилостивилась над людьми жившими и без того в нелёгких условиях.

Бои обошли их стороной.

Картошка уродилась хорошей.

Истосковавшаяся землица дала богатый урожай, приближающаяся зима уже не пугала голодом.

Военные помогали утеплять палатки. Беженцы стоически терпели жару в них, понимая — она ненадолго, скоро придут трескучие морозы. К ним готовились загодя, роя подвалы под будущий урожай, заготавливая дрова.

По неизбежным слухам все знали: возвращаться в город бессмысленно. Его просто нет. Продолжать жить и надеяться на лучшее придётся здесь.

Елена, вдова Никитина Ивана, не знавшая о том, что стала ею, продолжала надеяться на встречу с мужем и сыном. Она неоднократно, как и многие-многие другие, обращалась в миграционную службу в надежде узнать хоть что-то. Там её и всех обратившихся, не нашедших родных и близких, успокаивали и советовали набраться терпения.

Елена терпеливо ждала и верила.

Она приходила к большой палатке миграционной службы, где постоянно собиралось много народу. Дожидалась своей очереди, заходила и спрашивала о сыне и муже.

Женщины всякий раз перебирали какие-то бумаги и отвечали:

— Пока ничего нет. Приходите через неделю, пожалуйста. Может, что-то будет.

— Хорошо. Я зайду обязательно. До свидания, — отвечала Елена, сдерживая слёзы, не понимая: никто не станет искать людей, воюющих на стороне врага…

И уходила, чтобы раз за разом возвращаться сюда ровно через семь дней.

Вдова Фёдора, Светлана, не ведавшая о своём печальном статусе, вместе с дочерью Алёнкой надеялась на возвращение мужа. Она верила, что он прочитал оставленную в квартире записку и обязательно отыщет их.

Ал ёнка часто спрашивала её:

— Мама, а папа к нам вернётся?

— Вернётся, обязательно вернётся, Алёна.

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, доча… В глаз что-то попало…

— А когда мы домой поедем, в город? Я хочу в свой класс, здесь все незнакомые, учиться с ними неинтересно.

— Скоро вернёмся, Алёна. Пойдёшь в свой класс. А пока учись здесь. Ладно?

— Ладно. Мама, я люблю тебя. Ты у меня самая лучшая.

— И я люблю тебя, Алёнушка.

Где-то далеко в Швейцарии ждали возвращения Андрея Николаевича и тоже верили, что он обязательно вернётся.

Трошина Мария Евгеньевна — мать троих сыновей, старалась не мешать невестке, хоть та ничем не отталкивала свекровь, а даже наоборот, пыталась сделать всё, чтобы пожилая женщина не чувствовала себя одинокой.

Но Мария Евгеньев на стеснялась окружающей роскоши и предпочитала оставаться в одиночестве. Она тихонечко сидела в своей комнате, положив перед собою несколько фотографий сыновей и их семей, приговаривая:

— Деточки мои, внучата, вразуми вас Бог, помиритесь и живите вместе, ведь вы же все мои, не мучьте меня старую…

Часто украдкой женщина плакала, утирая платочком слёзы.

— Помру тут на чужбине, так и не увижу вас…

У Ксении родился мальчик.

Она выполнила своё обещание, назвала сына Георгием в честь Победоносца, и дала ему фамилию отца — Никитин.

На девушку давно засматривался молодой лейтенант из тыловой службы. Он был порядочным человеком и ухаживал за Ксенией искренне, помогая во всём. Девушка от помощи не отказывалась, но сразу сказала молодому офицеру, что шансов у него нет. Мол, хочешь — помогай. Не откажусь от помощи. Не хочешь — не помогай. Сама справлюсь.

Лейтенант помогал и ни на что не претендовал.

Ксения была благодарна ему за это. И только.

Однажды, тёплым ещё осенним вечером, она с ребёнком на руках сидела возле входа в палатку.

Лагерь жил устоявшейся уже, размеренной жизнью.

Мысленно отгородившись от всех шумов, уйдя в свой маленький уютный мирок, Ксения покачивала ребёнка, приговаривая нараспев:

— Спи, мой маленький, набирайся сил, расти… Скоро папа наш придёт, обрадуется, как узнает, что сын у него родился… И мы обрадуемся папе, да?

Закутанный малыш никак не желал засыпать, он смотрел на маму отцовскими глазами и что-то покряхтывал.

— А-а-а… А-а-а… — нараспев повторяла Ксения, покачивая ребёнка. — Баю-баюшки-баю, не ложися на краю… Придёт серенький волчок и укусит за бочок… Всё будет хорошо, я это знаю… Спи, Гоша, спи, сынок… Всё будет хорошо… Папа наш придёт и мы будем жить все вместе… Спи… Баю-баюшки-баю… Мальчики не только к войне рождаются… Кончится эта война и больше не будет никогда никаких войн…

Конец

Красноярск.

15.09.2012 г. — 17.02.2013 г.